(Из журнала Гомеопатический вестник № 6-7, 2001).
Первоначально статья была опубликована в журнале "Мир психологии", с расчетом и на читателей, не знакомых с гомеопатией, но автор взял на себя смелость, во избежание терминологических разночтений, без сокращений поместить ее в "Гомеопатическом вестнике". Я - врач. Раньше, когда меня спрашивали, почему я выбрал эту специальность, я бывал в затруднительном положении и, в лучшем случае, говорил что-то про доктора Чехова. Только сейчас, четверть века проработав врачом, я наконец смог найти и сформулировать ответ на этот вопрос.
Я пошел в медицину и стал врачом из-за страха перед врачами. Болезнь пугает простого человека (не врача) неизвестностью, мучает болью и другими неприятными ощущениями, но не меньшие неприятности сулит встреча с медициной, с врачами. Это тоже боль (уколы, операции), тошнота (осмотр зева, зондирование желудка), горечь и неприятный вкус (прием лекарств), унижение, беззащитность (голый, замерзший, клизма и другие процедуры), чувство одиночества, покинутости (больница). Подчас обилие и тяжесть лечебно-диагностических процедур намного превышают неприятности, несомые болезнью, не говоря уже о том, что сами могут явиться причиной последней. А слово врача, даже просто обозначившее название болезни, может породить страх смерти.
Став врачом, я приобрел знания о болезнях и степени их действительной опасности для меня, я стал "своим" среди белых халатов, шпателей, шприцев и клизм; от тоскливого одиночества больничных коридоров с запахом мочи, паровых котлет и валерьянки я оказался отгороженным дверью ординаторской, где пили кофе, курили и балагурили "посвященные", сама принадлежность к которым несла чувство защищенности. Даже смерть стала меньше страшить - вот ее увозят на дребезжащей жестяной каталке, с головой укрытую простыней, с торчащими из-под покрывала восковыми ступнями. Таким образом, я выстроил себе первую линию обороны, заключавшуюся в возможной минимизации неприятных ощущений и страха.
В медицине я прошел через несколько специальностей: был врачом скорой помощи, реаниматологом, участковым терапевтом, занимался фитотерапией, мечтал, с юношеским максимализмом, создать некую универсальную комплексную систему лечения на основе представлений о целостности человека и его связях с окружающей средой. Это был путь от образа врача - властителя жизни и смерти, выполняющего согласно инструкции определенные манипуляции, диктуемые лишь состоянием, а не индивидуальностью больного, к более скромной фигуре размышляющего и сомневающегося доктора, пытающегося связать теперешние страдания пациента с его личностью и рассматривающего человека как часть природы.
Однажды мне досталась в наследство толстая старая книга по гомеопатии Эрнста Фаррингтона. Я пролистал ее и ничего не понял: "Ближайшим к Геллеборусу средством при туберкулезном менингите является Апис. При нем симптомы раздражения более выражены, чем при Геллеборусе, для которого характерно угнетение чувствительности. ... Женщина Пульсатиллы слезлива. Иногда она бывает полна страхов перед какими-то предчувствиями об угрожающих ей несчастьях. Этот страх имеет местом своего происхождения надчревную область..."
Гомеопатом я стал, вроде бы, случайно, хотя, скорее всего, подсознательно почувствовал, что именно здесь проходит вторая линия обороны - почти полное устранение неприятных ощущений и страха для пациента.
В то время классическая гомеопатия в России делала свои первые шаги, но затем начала развиваться удивительно быстрыми темпами стараниями 30-40-летних увлеченных и талантливых врачей, каких я до этого не много встречал в медицине. [* Так называемая классическая гомеопатия отличается от клинической (которая существовала еще в Советском Союзе, хотя и на полулегальном положении) тем, что предполагает строгое соблюдение принципов, сформулированных ее основоположником Самуилом Ганеманом (лечение одним лекарством, использование высоких потенций и др.).] Эта волна и внесла меня в гомеопатию - совершенно не похожую на традиционную, "школьную" медицину.
Поначалу все казалось увлекательным и понятным. Мы зачитывались "самиздатовским" переводом книги Кэтрин Култер "Портреты гомеопатических лекарств", где лекарства были описаны как некие целостные человеческие характеры - стоило лишь найти соответствие ("подобие") характера пациента описанному в книге, как, после однократного приема этого лекарства, с человеком происходило чудо: все болезни сразу отступали, дурные черты личности сглаживались, жизнь вступала в новое, успешное русло, даже старые долги, удивительным образом, возвращались пациенту... И всего-то таких лекарств-портретов было около тридцати, ну, может быть, пятидесяти; все люди разделились для нас на пятьдесят типов, и мы, ощущая себя "посвященными", озорно улыбались и толкали друг друга локтями: "Вон, смотри, Пульсатилла пошла, а вон Сульфур с Платиной разговаривают!..."
Вторая линия обороны была выстроена. Стоило только прийти на прием к гомеопату (а он - без белого халата, любезный, молодой, интеллигентный) и рассказать все про себя, про свои проблемы (а о себе-то так приятно говорить!), как он предлагал тебе прямо на приеме рассосать несколько сладких крупинок, и ты погружался в легкую приятную дремоту, по телу разливалось тепло, приятно "плыла" голова - а там и до выздоровления недалеко... Не надо протягивать палец для болезненного взятия крови на анализ, не надо, боясь расплескать и краснея от стыда, нести по длинному коридору баночку с желтой жидкостью под иронично-брезгливыми взглядами многочисленных товарищей по несчастью, сидящих в напряженных позах на жестких банкетках в бесконечных очередях "к невропатологу", "к урологу", "к окулисту".
Став гомеопатом, я с удивлением и прискорбием обнаружил, что больше половины диагностических процедур, используемых в обычной ("аллопатической") медицине, делается зря, а из "химических" лекарств, которые мы поглощаем, и вовсе нужна лишь малая толика. Не зная естественных законов развития болезни и излечения, обычные врачи ("аллопаты") снижают температуру, "замазывают" сыпи, "подавляют" реакцию на стресс и вообще нередко грубо вмешиваются в естественный, но неспешный процесс самоизлечения. Казалось, высшая мудрость врачебного искусства была мной постигнута.
В период моих вышеописанных восторгов я как-то разговаривал о гомеопатии со старым институтским приятелем. Мы вместе прошли школу скорой помощи и реанимации, и теперь он был заведующим кардиореанимационным отделением, очень ориентированным на современные американские медицинские технологии. Когда в разговоре я заметил, что он, скорее всего, Сульфур, его возмущению не было предела: "С какой стати вы, гомеопаты, делите людей на какие-то пятьдесят типов? Да я ни на кого не похож! Какой я тебе Сульфур! И чего вы добиваетесь своими лекарствами? Сексуальность Пушкина, эпилептоидная вязкость Достоевского, гипертрофированная чувствительность Чехова, даже алкоголизм Венедикта Ерофеева - дай вам волю, вы бы все это "вылечили"?!"
Раздумывая о том, действительно ли гомеопатическое лекарство нивелирует яркие индивидуальные черты человека, я вынужден был признать, что достаточно полного подобия на "конституциональном" уровне удается достигнуть не часто. Действительно, блестящие случаи безусловного и быстрого излечения, подобные тем, что описаны в книгах ведущих гомеопатов, весьма редки. Сами авторы этих книг признаются в том, что так удачно получается далеко не всегда, именно потому, что конкретные пациенты то и дело не укладываются в готовые схемы подобия. И это заставляет каждого из гомеопатов постоянно искать все новые уровни и концепции подобия.
Основной закон гомеопатии гласит: "подобное излечивается подобным" (similia similibus curantur). Это означает, что симптомы, подобные тем, которые вещество вызывает в организме, будучи принятым в больших дозах, излечиваются тем же веществом, превращенным в лекарство, т.е. в исчезающе малых дозах и особым образом приготовленным. Пожалуй даже о "дозах" говорить не очень корректно, поскольку в процессе разбавления при приготовлении лекарства очень скоро в растворе не остается ни одной молекулы исходного вещества. Считается, что там сохраняется информация о нем, записанная на водной матрице, и, таким образом, мы имеем дело с энерго-информационным методом лечения.
Поиск подобного лекарства состоит в регистрации симптомов у конкретного пациента и сравнении их совокупности с "патогенезом" лекарства, т.е. перечнем тех симптомов и состояний, которые данное лекарство может излечить. Прежде всего, это конкретные жалобы, с которыми человек обратился к врачу, например, головная боль. Далее выясняется ее характер: распирающая, пульсирующая, сверлящая и т.д. Потом локализация: во лбу, в затылке, в висках, слева или справа. Распространение: в глаза, в зубы, в уши и пр. Особенности (так называемые местные модальности): лучше или хуже от давящей повязки, горячей грелки или пузыря со льдом и т.д. Временные характеристики: в какие время дня, день недели или сезон года чаще возникает. Общие модальности: зябкий или жаркий пациент, в каком положении спит ночью, пищевые пристрастия и отвращения и т.п. И, наконец, психические симп томы или особенности: обидчивость, педантичность, ревнивость, суеверность и пр. Таким образом, круг поиска подобия может быть весьма широким, а по мере его расширения поиск существенно усложняется, хотя и возрастает вероятность выбора наиболее подходящего лекарства (а их сейчас в мире, по некоторым данным, около пяти тысяч).
Самуил Ганеман, основоположник гомеопатии, обладал, судя по всему, феноменальной памятью. Он испытывал на себе, своих близких и учениках первые гомеопатические лекарства (из таких испытаний и рождаются патогенезы лекарств) и просто помнил наизусть огромное количество симптомов. Впрочем, где-то в середине своей гомеопатической практики Ганеман все чаще начал сталкиваться с тем, что, при явной эффективности метода в случаях острых заболеваний, хронические болезни с трудом поддавались излечению. Это побудило его к поиску новых уровней подобия и к формулированию "теории миазмов" (классификации болезненных симптомов и конституциональных признаков по источникам их возникновения), подробно описанной в его книге "Хронические болезни".
Его ученики К.фон Беннингаузен, Г.Яр и Дж.Кент составили первые Репертории - справочники симптомов - что значительно облегчило поиск лекарств. Сейчас на основе Реперториев созданы компьютерные программы, что поначалу показалось мне большим соблазном - ввел в компьютер симптомы, нажал клавиши, и ответ готов, лекарство выбрано. Но очень скоро выяснилось, что механический подсчет баллов лишь в редких случаях выводит на правильное средство - чаще всего, при этом лишь очерчивается круг лекарств, из которых опять же предстоит выбирать.
Еще при жизни Ганемана некий пациент, которого длительно и безуспешно лечило несколько врачей-аллопатов, все разными методами и лекарствами, придумал остроумный способ, который позволил ему заочно убедиться в научности и эффективности гомеопатии. Он послал нескольким гомеопатам, никак не связанным между собой, письма с подробным описанием симптомов своей болезни и просьбой порекомендовать ему лекарство. Лекарство всеми гомеопатами было выбрано одно и то же.
И сейчас есть круг состояний, при которых очень вероятно, что разные врачи-гомеопаты сделают одинаковые назначения. Но как раз с этими состояниями, преимущественно острыми, пациенты чаще всего обращаются к аллопатам. К гомеопатии же, как правило, прибегают, когда "школьная" медицина не справилась, а порой и "запутала" случай избыточным лечением. В этих заведомо сложных ситуациях и гомеопаты, скорее всего, будут назначать разные лекарства, в соответствии с разными методиками поиска подобия.
Так, руководитель известной еще в советские времена украинской школы классической гомеопатии Татьяна Демьяновна Попова, присутствовавшая с детства на приемах у своего отца гомеопата, выбирает лекарство только на основе интуиции и этого наследственного опыта, чему научить практически невозможно.
Джордж Витулкас из Греции, возглавляющий наиболее престижную в наше время Международную академию классической гомеопатии, ввел понятие об "уровнях здоровья"; подбирая лекарство для "верхнего слоя" патологии, он постепенно, подобно капустным листам, "снимает" эти слои, переводя пациента с более низкого на более высокий уровень здоровья.
Французский гомеопат-педиатр Дидье Гранжорж при выборе лекарства ориентируется на понятия классического психоанализа, проводя параллель между "миазмами" Ганемана и стадиями развития ребенка по З.Фрейду.
Михаил Зощенко в "Повести о разуме" рассказывал, как он победил свои страхи, путем логического анализа "вытаскивая" их из подсознания, опираясь при этом на свои чудачества, странные привычки и поступки, сны, и считая, что основа для этих переживаний была заложена в раннем детстве: "Маленькое бездумное существо, знакомясь с окружающим миром, ошиблось, восприняв опасными те вещи, кои не были опасны. ... Конфликт возник на пороге младенческой жизни". Примерно так же анализирует симптомы пациента индийский гомеопат Раджан Шанкаран, стремясь выявить "основное заблуждение" пациента (basic delusion), вокруг которого строится его болезнь. Лекарство, в патогенезе которого присутствуют симптомы, соответствующие этому "основному заблуждению", будет для пациента целительным. При этом Шанкаран говорит не о "портретах" лекарств, а о различных "состояниях" (типах реагирования), что уже не должно бы так шокировать моего приятеля кардиолога - ведь это можно расценить как возврат к "состояниям" и "инструкциям", с которыми мы имели дело на скорой помощи и в реанимации - только на более высоком, психологическом уровне.
Вообще, современные гомеопаты все больше внимания уделяют психическим симптомам, причем не только самого пациента, но и его родителей, подчас углубляясь в историю семьи и все больше расширяя круг, в котором происходит поиск подобия. Все чаще можно встретить понятие "ситуационная Materia medica", * [* Materia medica - свод патогенезов гомеопатических лекарств] в рамках которого лекарство подбирается с учетом ситуации (в основном, психологической), в которой находится пациент в момент обращения к врачу. А если учесть, что ситуации легче поддаются типизации, чем человеческие индивидуальности, и что вообще, кроме имеющихся пяти тысяч, лекарством может стать любое природное или химическое вещество, соответствующим образом приготовленное и испытанное, то страх моего приятеля оказаться "подобным" сере, поваренной соли или рвотному ореху становится беспочвенным.
С другой стороны, тенденция к расширению "круга подобия" и к трактовке Materia medica с точки зрения ситуаций приводит современных гомеопатов к попыткам применить Закон Подобия для объяснения исторических и социо-культурных процессов, для их прогнозирования и даже вмешательства в них. Подбираются "лекарства" для определенных территорий, социальных, профессиональных и национальных групп населения, стран и даже эпох ("Carcinosinum и Эра Водолея" Андре Пеллегрини). Современная классическая гомеопатия, таким образом, претендует на проникновение в самую суть человеческой личности, на решение всех проблем каждого конкретного человека и общества в целом. Тогда получается, что мой приятель все же прав, почувствовав угрозу со стороны гомеопатии для своей неповторимой индивидуальности и личностей своих любимых писателей?
Я был вынужден критически посмотреть на гомеопатию, к которой до сих пор относился с таким пиететом. Но разочарования не наступило. Практическая лечебная работа постоянно принуждает врача вернуться собственно к болезни, оставив человеку его переживания, странности и даже легкие недомогания. Ведь бывают случаи, когда болезнь отвлекает на себя человека и тем самым сглаживает неприятные черты его характера, которые воспринимаются окружающими как патология, в то время как для самого человека такое поведение привычно и комфортно. Я лечил пациентку с болезнью Альцгеймера (прогрессирующее слабоумие, потеря памяти на текущие события), которая в болезненном состоянии была ласкова с родственниками и даже извинялась за свой "несносный характер", но, когда болезнь отступила, от раскаяния не осталось и следа, и пациентка продолжила терзать семью неуместными придирками.** [С.Ганеман пишет: "... при всех так называемых телесных болезнях состояние расположения духа и ума всегда изменяется ... Как часто, например, сталкивались мы со спокойным, мягким характером пациентов, годами мучимых наиболее болезненным заболеванием, так что врач невольно относился с уважением и сочувствием к страдальцу! Но если болезнь подавляется, и здоровье пациента восстанавливается, как часто бывает в гомеопатической практике, врач часто бывает изумлен и напуган страшными изменениями в характере пациентов. Он часто становится свидетелем проявления неблагодарности, бессердечия, изощренной злобы и самых постыдных и разрушающих личность наклонностей, которые были свойственны пациенту до того, как он заболел". Органон врачебного искусства, 6 издание, 2 русское издание под ред. А. В. Высочанского, М., "Симилия", 1998, параграф 210, стр. 298.]
Здоровье - это личное дело каждого, и только сам пациент может и должен решать, что для него является патологией, в какой момент он перестает справляться с ситуацией - именно в этот момент возникает возможность и необходимость начать поиск подобия, подобия болезни, болезненной ситуации. Что же касается идеального здоровья, то его, как я теперь, наконец, понял, можно определить как отсутствие подобия, принципиальное отсутствие возможности найти в патогенезах лекарств точный портрет пациента.
В 1992 году мне довелось участвовать в обследовании работников крупного московского предприятия. Передо мной стояла задача путем методического опроса выявить все более или менее достоверные диагнозы, которые были выставлены человеку в течение жизни, для дальнейшего компьютерного анализа с целью составления прогноза на будущее.** [Авторская методика д.м.н. В.В.Рево, возглавлявшего в то время МГП "Системные медицинские технологии".] При обработке полученных материалов выяснилось, что примерно 10-11% опрошенных не называют никаких диагнозов - этот процент повторялся в разных социальных группах (администрация, инженеры, рабочие) и, что особенно интересно, совершенно не зависел от возраста и пола. В этом случае не имеет никакого значения, то ли человек не обращался к врачам, то ли забыл свои диагнозы, то ли просто не обратил на них внимания; не имеет значения и то, имеются ли у этих людей на самом деле какие-то болезни - важно лишь их отношение к своему здоровью. Думаю, что это и есть заведомо здоровые люди, у которых, в значительной мере, отсутствует страх перед болезнью.
Подводя итог, можно сказать, что гомеопатия, сочетая в себе научный подход на основе Закона Подобия, интуицию и психологический поиск врача, а также определенную философию и являясь методом лечения, по замыслу его автора производящим "... быстрое, мягкое и окончательное восстановление здоровья или устранение и уничтожение болезни во всей ее целостности кратчайшим, наиболее надежным и безопасным способом...",** [С. Ганеман, там же, параграф 2, стр. 117.] дала мне понимание изначальной ценности отдельной человеческой личности, в конечном счете недоступной анализу, а являющейся продуктом Божественного Творения.
Это и есть третья, последняя линия обороны - оптимальная защита от боли, унижения, одиночества и страха смерти.
